ВАЛАХИЯ ПРОКЛЯТАЯ «СЕСТРА» МОЛДОВЫ

Случается и не только в семьях рода человеческого, когда зависть и корысть обостряют отношения между родственниками настолько, что невольно приходишь к мысли о бродячих генах библейского Каина. Кровь и даже смерть брата, для отмеченного печатью Каина, индивида, ничто в сравнении с жаждой власти и непомерными амбициями. Бывает так, что амбиции эти скрывают огромный комплекс неполноценности. Валахия и Молдова - древние княжества населенные родственными народами. Веками рядом. Многое в истории их происходило параллельно. Многое роднит. Но еще большее разводит и обособляет и в ментальности, и в деяниях правителей, и в зависти к таковым деяниям. Непреходящей и лютой зависти валашского родовитого боярства к успехам и победам первых правителей Молдовы. Ибо не было у валахов героического периода становления княжества. С предательства и измен начиналось оно. Восприняв у Болгарского царства Православие, валашская знать, в самом начале своей «истории» болгарских правителей предала и выступила на стороне врагов Болгарии. Не было в Валахии почитаемого современниками основателя потомственного воеводы, признанного королями Венгрии, первого князя господаря Молдовы Богдана, не было ни Александра Доброго, ни Штефана Великого, зато было много других преуспевших в казнях, жестокости и предательствах персонажей… Кто же основал Валахию? Вот уже несколько веков историки пытаются отыскать следы и документальные свидетельства происхождения первого правителя Валахии некоего Басараба и… ничего. Нет свидетельств. Намеки, что мог сей воинственный авантюрист быть потомком болгарского боярина Тихомира, так и остаются намеками. И тогда, для того чтобы придать весомость этому историческому персонажу, уже историки Румынии привязывают его родословную к потомку Чингиз Хана, внуку темника Джучи, некоему потомку то ли половцев, то ли кипчаков-куманов, а может татар, предводителю кочевой дружины всадников Туку-Тимуру. Как говорится: «Час от часу не легче!». Основатель Валахии, прародительницы современной Румынии, выходец из глубин Азии, мелкопоместный «золотоордынский ханчик». Хотя, почему нет? Само это слово, прозвище первого правителя Валахии «Бас ар Аба», тюркского происхождения. Первая часть - «бас» - происходит от старотюркского глагола, означающего «править, подавлять, голова, главный». Вторая часть имени - «аба» - означает в старотюркском контексте «старший брат». То есть старший, подавляющий младших брат.

Истинно золотоордынский обычай. Учитывая тот факт, что обособится от венгерского влияния, доминировавшего в XIV веке в регионе, Басарабу помогли татарские войска, то, вероятно, какие-то привязки к Золотой Орде у него были. Золотоордынская ориентация первых правителей Валахии очевидна. И ничего римского! Ни тебе Траяна, ни тебе Цезаря! Куда подевались латинские корни правителей Валахии? Впрочем, такие тонкости исторического погружения нынче у радеющих за проект «Унире» не в чести. Старшинство в родословной соседних княжеств, между тем, однозначно у правителей Молдовы.

Степенность, мудрость, таланты правителя – все эти качества исторически отмечены у господарей Молдавских, до того самого «конституционного переворота», совершенного негодяем Лэпушняну, когда пресечена была передача власти в Молдове представителям династии Мушатов – потомков Штефана Великого. Впрочем, история особенно, когда ее подгоняют под учебники истории румын, то есть валахов, все стерпит. Учебник, может и стерпит, но истина вряд ли! А истина такова, что при всем не отрицаемом языковом и историческом родстве во все времена Валахия была сестрой для Молдовы завистливой, враждебной и лукавой. Коварство, свойственное золотоордынским ханам, видимо, передавалось по наследству правителями Валахии. Ни общие угрозы, ни общие интересы не могли изменить отношения валашских воевод к своим молдавским собратьям. Правитель Валахии Мирча Старый III из рода Басарабов умудрился втереться в доверие и облукавить даже своего спасителя и благодетеля Штефана Великого. За что и был разгромлен, схвачен и подвергнут позорной экзекуции – отрезанию уха. Нынешнюю столицу Румынии город Бухарест, в ту далекую пору в назидание потомкам предателя Штефан Великий сжег дотла. Однако потомки урок усвоили по-своему, «по – валашски», «по – бухарестски». Валашские правители в последующие века умело интриговали против Молдовы, находя себе покровителей, то в Стамбуле, то в Варшаве, то в Вене. Престол Молдовы не раз захватывался ими, что подтверждает тезис о традиции бухарестской аристократии - валашского боярства, веками стремившегося уничтожить молдавскую государственность в пользу Бухареста. Уже в ХVIII веке господарь Молдовы Дмитрий Кантемир, стремившийся утвердить наследственную передачу власти в княжестве своим потомкам и заключивший союз с царем Петром Великим, стал жертвой предательства со стороны Валашского правителя Константина Брынковяну. В итоге Молдова попала под власть торгашей и спекулянтов Фанариотов и утратила какое-либо самостоятельное звучание вплоть до ХХ века. Дальнейшие эпохальные события и войны, определившие судьбы княжеств Молдова и Валахия, быстро изменявшаяся геополитическая расстановка сил в регионе, определили становление проекта, курировавшегося в столице Австро-венгерской империи Вене. Проекта исключавшего роль княжества Молдова и само его название в создаваемом буферном королевстве Румынии при правлении ставленников Вены династии Гогенцоллернов. Обрушение трех империй в итоге первой Мировой войны: Турецкой, Австро-венгерской и Российской дали Румынии известный исторический бонус, а упомянутой династии Гогенцоллрнов время дотянуть до конца сороковых годов ХХ века. Притом, что практически нигде уже к тому времени в Европе монархических форм правления не было. Практическая реализация Советского проекта на территории бывшей Российской империи дала возможность возродить государственность Молдовы в виде Молдавской ССР. Причудлив почерк истории, очень причудлив! Но и этот причудливый и жесткий почерк не смог изменить укоренившуюся валашскую традицию, даже в Румынии социалистической о «Молдове» приказано было не вспоминать!

«Сестринские» чувства Валахии весьма ярко проявились и в отношении возрожденной государственности Молдовы в 90-е годы ХХ века. Тотальное отрицание какой-либо молдавской идентичности, замалчивание успехов в строительстве индустриального общества в МССР (в почти пятидесятилетнюю советскую эпоху), а также непрекращающиеся попытки политически торпедировать современное Молдавское государство через своих агентов влияния в молдавской политике. Все это яснее ясного свидетельствует – генное наследие первого правителя Валахии коварного и стремящегося подавлять своих братьев золотордынца Басараба живо в нынешних вдохновителях унионистских поползновений в Молдове. Так и просится фраза: «Штефана Великого и его меча, на вас нет!». Одноухие предатели и лукавые царедворцы. Ползучая и подлая валашская традиция уничтожения Молдовы. Пора бы ее пресечь. Пресечь раз и навсегда!

Исторический итог дискуссии: Друцэ против Бодюла 

Тридцать лет тому назад в охваченном перестроечным угаром Союзе ССР, развернулись нешуточные общественные дискуссии, касающиеся оценок и результатов, пройденного огромной страной пути. Тон в этих яростных спорах задавали представители интеллигенции, той самой интеллигенции, так сказать творческой прослойки, которая всем своим благополучием, - квартирами, гонорарами, тиражами и домами отдыха была обязана советской власти. Примечательно, что по большей части эта творческая прослойка агрессивно атаковала основы социалистического бытия, упирая на неоспоримые факты провалов и трагедий, которых немало было в истории СССР. Что было, то было! Однако, с той же определенностью следует сказать, что трагедии и провалы можно отыскать в истории всех великих стран, народы которых не раз оказывались то на гребне исторической волны, то опускались в пучину безвременья и смуты. В советских республиках, как тогда было принято говорить «на местах» в те годы тон в дискуссиях задавали либо откровенные диссиденты – антисоветчики, либо те, кто так или иначе был обойден вниманием власти, или же от этой власти потерпел некие моральные издержки. Тридцать лет тому назад тогда уже большой молдавский писатель, волею обстоятельств перебравшийся из Кишинева в Москву, Ион Друцэ опубликовал серию статей в центральной общесоюзной прессе. Размышления о судьбе молдавского народа в его привязках к земледельческому образу жизни и обрядовой стороне молдавского фольклора, православные корни народной культуры, негативные оценки и критические стрелы в сторону партийного руководства республики – Друцэ был ярок, убедителен и эмоционален. Особенно резонансно прозвучала его статья «Земля, вода и знаки препинания». На переломе эпох, в преддверии распада Союза ССР, тональность и аргументация статьи была взята за основу в радикальном агитационном дискурсе, возникшего тогда на волне гласности Народном фронте республики, который как-то органично и быстро вырос из национального общественного движения «За перестройку». Движения, еще не упиравшегося в «перспективу объединения с Румынией», но провозгласившего идею: «Молдова суверенная». Что принесла коррозия этой идеи в сторону объединения с Румынией в реальной политике в Молдове общеизвестно. Конфликт на Днестре и неопределенно затянувшееся на скоро как уже тридцать лет разделение территории страны.

Но вернемся к дискуссиям того времени, характерным для наших краев. В своей перестроечной публицистике Друцэ движим очевидным страданием и болью за судьбу земли и народа, но только ли ими? «До чего немилостива судьба к этой моей малой родине! Она ни за что не хочет дать ей золотую середину. Либо мы вначале, либо мы в конце. Либо мы в верхней, либо - в нижней строчке. Первое место в Европе по плотности населения – сто двадцать пять человек на квадратный километр. И, как назло последнее место по запасам воды. Опять-таки до недавних пор первое место в Союзе по концентрации неконтролируемой власти в одних руках. И последнее место по тому, что называется гласностью!». Сильно сказано! Сказано человеком, оказавшимся в ситуации конфликта с руководителем МССР Иваном Ивановичем Бодюлом, железной рукой осуществлявшим промышленные преобразования в МССР в течение 19 лет! Успехи хозяйственника Бодюла неоспоримы. Многое из того, что держит нынешнюю Молдову и отколовшийся от нее (надеюсь не навсегда) анклав на левом берегу Днестра построено во времена Бодюла. Бодюл был авторитарен, решителен и непримирим к любым проявлениям национализма. Друцэ был смел, он чувствовал силу своего таланта и полагал национальное начало главным в жизни любого человека. Тут они не сошлись и сойтись не могли. Гений литературы схлестнулся с гением хозяйственного толка. Было это задолго до Горбачевской перестройки, еще в 60-е годы ХХ века, когда рост уровня жизни в МССР, открытие ряда высших учебных заведений с преподаванием на русском и молдавском языках и возможность государства направлять немалые средства на строительство кинотеатров, а также развитие общекультурных начал, обусловили появление и творческий рост молдавской писательской и музыкальной интеллигенции. Друцэ был одним из многих вышедших из села литераторов МССР, правда, талант его выделялся среди общего уровня. Как, большой молдавский писатель, боготворящий Толстого, Друцэ наиболее близок был по духу к этому великому русскому творцу. Его творческий поиск – это попытка подобно Толстому разобраться в тончайших душевных переживаниях, в той загадке бытия, которая определяет горение и подвижничество религиозного толка, в корнях и истоках народной культуры. Как и Толстой Друцэ был политически наивен, и на протяжении всего творческого пути занимался поисками «Дерева правды» и того несуществующего в реальной жизни рецепта исправления человеческой породы лучшую сторону, который стал камнем преткновения и для Толстого в конце концов провозгласившего странную теорию «непротивлению злу насилием». Непротивление для сохранения моральной чистоты! Красиво звучит. Однако непротивление злу означает его победное шествие, горе и страдания, ибо сказано и доказано практикой человеческих обществ, что «бытие определяет сознание». Хотя конечно и сознание влияет на бытие! Конфликт Друцэ и Бодюла был известен и в Москве. Умеренные «либералы» в тогдашнем руководстве СССР помогли писателю обрести свое место среди фрондирующей интеллигенции Москвы. С той поры большой молдавский писатель большую часть жизни провел вдали от Молдовы, впрочем, реагируя и отзываясь на все перемены своей малой родины.

Очевидно, что идеологическое давление во времена правления Бодюла на этот тонкий слой интеллигенции МССР, выделившийся в основном из крестьянской массы молдавского села в 60-е, 70-е годы ХХ века было очень велико. Таковы были издержки исторического пути, предшествовавшие гражданская и Великая Отечественная войны, разруха и стремление решать вопросы по военному: мобилизацией и рядом стратегических ударов на главных направлениях. Иван Иванович Бодюл главные направления видел четко. Вот, что он пишет в книге своих мемуаров «Дорогой жизни»: «К шестидесятым годам в Молдове действовало 290 промышленных предприятий. На них было занято 439 тысяч рабочих и служащих. Среди действующих предприятий преобладали заводы и фабрики легкой и пищевой промышленности, на которых труд оплачивался низко. Многие перерабатывающие предприятия работали лишь в сезон заготовок и переработки сельскохозяйственного сырья, после чего производственный персонал сокращался до минимума. Люди шли искать другую работу. Предприятий технических отраслей промышленности с круглогодичной занятостью рабочих и лучшей оплатой труда было лишь несколько. Жизненный уровень населения, не только сельского, а и городского, был низким, многие рабочие и служащие жили скромно, большую нужду испытывали селяне...

Чтобы развязать эти и другие узлы и создать простор для развития мощной промышленности, в том числе и предприятий, производящих средства производства, рабочие и служащие которых получали хорошую заработную плату, надо было по крупному счету решать проблему подъему народного хозяйства республики. В первую очередь следовало устранить глубокие диспропорции, образовавшиеся в базисе производства и экономики за послевоенный период развития производительных сил Молдовы. Это можно было сделать лишь путем создания мощной энергетики и крупной строительной индустрии. С этого и начали».

Рывок в области индустриализации и электрификации был осуществлен, к 70-м годам ХХ века жизнь в МССР кардинально изменилась к лучшему. Однако, интерпретация этих перемен в статьях Друцэ в перестроечный период носит иной характер. Конфликт с Бодюлом, которому в свое время «активисты интерпретаторы» ныне подвизающиеся в области унионизма, из Союза писателей МССР преподнесли творческие опыты Друцэ, как некий образец «явного национализма» отложился и повлиял на оценочный характер публицистики писателя. Бодюлу достается и тут и там. Куда ни кинь, во всем виноват сам Иван Иванович Бодюл!

«Буйства разрухи под знаменами созидания… Нервозный хаос – естественная среда для самодуров. Народные традиции и нравственные устои были первыми принесены в жертву как патриархальная мишура, мешающая продвижению вперед. Самодуру (то есть Бодюлу – прим. авт.) нужно, чтобы все обязательно начиналось с него. До него была пустыня. Пришел он, и началась жизнь. Первый удар приняла на себя молдавская интеллигенция, особенно художественная, чутко реагирующая на все колебания традиций и морали. Мигом вырабатывались ярлыки, которые предстояло носить десятилетиями. Сколько светлых начинаний, в которых мы сегодня так нуждаемся, были уничтожены в самом зародыше…» - таковы характеристики Друцэ.

Спустя тридцать лет, после всего того что пережили люди на обоих берегах Днестра, всех этих «ветров и начинаний» слова писателя читаются с горькой иронией. Чуткая интеллигенция Молдовы «чутко реагирующая на все колебания традиций и морали» за эти годы резко разделилась и нынче добрая ее часть активно отказывается от молдавской идентичности в пользу проекта Великой Румынии. Думал ли Друцэ, когда сдавал статью в редакцию «Литературной газеты», что тридцатилетний итог дискуссии и путях и перспективах, о недостатках и провалах будет именно таким? Что та самая чуткая и ранимая молдавская интеллигенция, которую он яростно защищал от «самодура» и диктата впадет в еще большее самодурство, отрицая и молдавскую идентичность и язык и право народа на государственность? Наверняка не думал. Впрочем, полемика дело захватывающее. Так хочется врезать оппоненту, тем более тогда, когда на твоей стороне сила – сила общественного мнения. И серия статей Друцэ времен перестройки и книга мемуаров Бодюла это - о Молдове. О Молдове, которую они видели по – разному, каждый в своем масштабе. Причем ни тот ни другой не желали зла стране и народу. Как бы там ни было, и Бодюл и Друцэ в своих размышлениях, разделенных временной дистанцией, сходятся в одном: «Одно из самых древних бедствий Молдавии – хроническая нехватка пресной воды», - это – Друцэ. «Молдавия расположена в широтах недостаточного увлажнения почвы… Кроме того, что осадков недостаточно, они нередко выпадают не ко времени… Такая неблагоприятная сезонность в выпадении осадков приводит к тому, что ранние культуры с коротким вегетационным периодом, как правило, дают урожай невысокий… В Молдове, где повторяются засухи и несвоевременно выпадают осадки, можно избежать урона от таких каверз природ и обеспечивать ежегодный урожай лишь орошением посевов», - это – Бодюл.

Правда, при совпадении мнений о сущности проблемы, выводы следуют диаметрально противоположные. Друцэ в запале публицистики «громит» масштабную мелиорацию Бодюла, называя ее «памятником самодурству» апеллируя к тяжелому экологическому состоянию больших и малых рек и водоемов, пострадавших от этой самой мелиорации. «Самодур» же Бодюл аргументирует усилия по осуществлению программы мелиорации сугубо прагматично: «Разорительная засуха 1944 -1947 годов, приведшая к голоду и застою в развитии хозяйств, мало чему научила. В республике не решались эти фундаментальные проблемы. К шестидесятым годам орошаемые площади составляли лишь 25 тысяч гектаров и состояли из разрозненных клочков земли. Жизнь настоятельно требовала иного, более широкого использования такого мощного резерва увеличения производства сельскохозяйственной продукции, каким является орошаемое земледелие. Началась эта масштабная и сложная работа с освоения обширных просторов пойм вдоль Днестра и Прута и организации на них крупного орошаемого земледелия». Тридцать лет тому назад Друцэ вслед за мелиорацией громит и химизацию сельского хозяйства. Причем тут уже картины просто апокалипсические! «Четверть века над полями Молдавии вьются химические бури. С утра до вечера, почти круглый год взлетают в воздух самолеты с пестицидами и гербецидами… Таинственная пыль, разбрасываемая с самолетов…». Люди задыхаются, люди болеют... Вот, что отвечает на это Бодюл: «Структура сельскохозяйственного производства Молдовы всегда была насыщена техническими, овощными и эфиро-масличными культурами, виноградниками и требовала интенсивной борьбы с вредителями этих культурных посевов и насаждений. В южных теплых условиях Молдовы, расположенной не так уж далеко от Африки и Ближнего Востока, особенно свирепствовали гнилостные болезни и летучие вредители. Которые нередко тучами появлялись здесь, все уничтожали и улетали. В прошлые годы саранча и различные болезни опустошали поля и были причиной голода и обнищания народа. С началом механизации и химизации сельскохозяйственного производства эти бедствия были ликвидированы». Казалось бы, очевидные факты, но перестроечный запал куда как «аргументированнее»! Друцэ бьет наотмаш! Причем в самое уязвимое место! «Именно дети приняли на себя главный удар химизации сельского хозяйства. Ни для кого не секрет, что после увлечения пестицидами в Молдавии стали рождаться умственно отсталые дети… Заставляет задуматься и то обстоятельство, что будучи республикой многонациональной, в этой беде представлена только одна нация. Сто пятьдесят школ для умственно отсталых, и все сто пятьдесят молдавские!».

Да, такого публицистического нокаута никакая химизация, никакой авторитет и факты не выдержат. Тут уже прямая дорога к обвинению в продуманном геноциде молдаван со стороны неких «пришельцев», что собственно звучало в те годы, когда рушилось и разбазаривалось, созданное поколениями богатство. «Вторая беда Молдавии после химизации – это выращивание табака в ни с чем, не сообразных размерах… не пора ли вплести в герб республики вместе с колосьями и виноградными гроздьями и дымящуюся сигару?», - саркастически обращается тридцать лет тому назад к читателю Друцэ. Читатель, тогда, ясное дело, сарказм оценил, да и образный ряд пригодился, когда «гвоздили» и обесценивали советский опыт хозяйствования. А что отвечает на эти обвинения Бодюл? «Специализация северных хозяйств на выращивании высокотоварных технических культур кардинально изменила экономику колхозов и совхозов. От реализации государству больших объемов сахарной свеклы, табака и подсолнечника они стали получать крупные денежные доходы и успешно финансировать мероприятия по дальнейшему расширению воспроизводства, строительству объектов производственного и социального назначения и обеспечивать хорошую оплату труда работников. На выращивании табачного сырья одна старательная труженица (с помощью пожилых родителей) за сезон могла заработать до семи тысяч рублей, а то и более. По тем временам это были большие деньги. Чтобы построить хороший просторный жилой дом, тогда требовалось порядка десяти тысяч рублей. Красивые дома в больших северных селах стали возможны благодаря хорошим заработкам табаководов».

Прошлое можно затереть и забыть. Беспамятство хорошо служит беспринципным правителям, низвергающим народ в пучину бедности и бедствий. Тридцать лет тому назад на территории бывшего СССР стартовали разрушительные процессы, динамику которых сдерживало накопленное и созданное трудами миллионов граждан великой страны богатство. Дискуссии тридцатилетней давности вряд ли кто-то уже помнит в деталях. Но в этих деталях спрятаны черти разрушения. Наверняка великий молдавский писатель Ион Пантелеймонович Друцэ совсем без злого умысла и не осознанно бил по историческим итогам индустриального строительства в Молдавской ССР. Что-то смутное и хорошее, но очень размытое виделось ему впереди. Прошлое, да и настоящее казались тогда удручающе недобрым и провальным. Иван Иванович Бодюл в отличие от Друцэ смотрел на мир иначе. Строить для него означало конкретное дело, практику обустройства жизни через создание мощной социалистической экономики. Никакой размытости, все четко и по плану! И конечно же Бодюл, как любой человек ошибался и не всегда был прав. Но итог его деятельности исторически оправдывает все ошибки масштабного руководителя работавшего для страны и народа. Тридцать лет тому назад полемический талант Иона Друцэ при явной политической наивности писателя сыграл злую шутку. Задумав свершить благое дело, он невольно потворствовал силам зла, войны и разрушения. «Бытие определяет сознание» - это так! Но без должного сознания бытие не изменить к лучшему. Талант должен осознавать меру ответственности за каждое вброшенное в публичное пространство слово. А в давнем споре Друцэ и Бодюла итоги подвела сама история. Итоги эти нам очевидны, - отказ от идентичности, как и от достижений индустриального периода, ввергли страну и народ в бесконечное пике падения уровня жизни и деиндустриализации. Сегодня важно на эксзистенциальном уровне понять всем истинным патриотам страны и ее государственности и творческая позиция Друцэ и деятельность Бодюла наше молдавское богатство, вопрос в том, как объединить энергию творческого молдавского креатива и хозяйственное строительство в стиле «Ивана Ивановича Бодюла» тогда и будет успех. Народ перестанет убегать из родных мест в поисках лучшей жизни.

«Прошлое не вернуть, но надо вернуть хотя бы веру в будущее … » И. Бодюл

Этнонегативизм – диверсия против Молдавского государства 

Ни один народ не может сохранить себя без исторической памяти, без духовной защиты. Эту защиту всегда обеспечивают подвижники духа, герои и гении.

Ни один народ в истории человечества не сохранил себя как развивающуюся общность без того, чтобы создать единый комплекс наследия.

Крутые повороты и вызовы, выпавшие на долю народа Молдовы на протяжении всей его истории и особенно в ХХ веке, казалось бы, должны были создать прочный фундамент экзистенциальной защиты национально-исторических ценностей. Но то, что мы наблюдаем уже в наши дни, свидетельствует о том, что фундамент этот был взорван изнутри теми, кто призван в нормальных условиях обеспечивать сохранность и упрочение подлинно народных исторических ценностей. Именно слой представителей сферы интеллектуального труда в нашей стране, в силу ряда причин оказался той общественной силой, которая на протяжении всех лет независимого существования Республики Молдова занималась, ни чем иным, как, обеспечением процесса негативной самоидентификации, выражающейся в отречении от молдавской национальной идентичности в пользу самоутверждения в иной, (хоть и родственной) румынской идентичности. Сегодня это объективно влияет на разрушение молдавской государственности и уничтожение Республики Молдова как субъекта международного права. Исторические события, особенно те, что связаны с бедствиями, войнами и перекраиванием границ, оставляют глубокий след в памяти народов. Таких событий в истории молдавского народа, земли, на которой воссоздана была в ХХ веке молдавская государственность, было более чем достаточно. История выводила на авансцену очень разных людей. Многие из них не отличались всем комплексом христианских добродетелей. Но разве это повод вычеркивать их или забывать о том вкладе в развитие страны, который объективно имел место быть? Важно при формировании исторической концепции подходить к памяти прошлого уважительно, без спекуляций, купюр и негативных интерпретаций. К сожалению, такого у нас не случилось. В официальной историографии Республики Молдова, ловко вписанной в так называемую «Историю румын», закреплено понятие «чужой» и «чужак», которыми помечены все политические и общественные деятели, так или иначе выступавшие за независимое Молдавское государство. Столь же рьяно помечены ярлыком «чужак» и вымараны из официальной историографии те, кто строил, защищал и развивал молдавскую государственность в рамках трансконтинентального проекта Союза ССР, — те, кто в рядах Советской армии сокрушил гитлеровский фашизм. «Чужак» же веками в народном сознании интерпретировался как «опасный», как «враг». И выходит, что для молдаван, которые суть «румыны», не было большего врага, чем «русские». И это притом, что как минимум треть населения страны (в том числе и в Левобережье) полагает русский язык своим родным языком. Такая диверсия в области общественного сознания однозначно направлена на стирание из памяти самого факта дружбы и сотрудничества людей разных национальностей на земле Молдовы. Для молдаван, для истории нашей страны, для национальной коллективной памяти важно было тщательно и объективно разобраться, какой след оставили в ней народы, с которыми на протяжении веков приходилось сосуществовать. Что история дала молдавскому народу от тесного общения с турками, русскими, румынами? Именно эти народы оставили самый глубокий след в ментальности живущих в нынешней Молдове граждан. Не секрет, что многие века турецкое влияние на политику властей Молдавского княжества было доминирующим. Затем пришло время русского влияния. Сегодня определенно доминирует коррозионное влияние Румынии. Причем характерно, что интерпретации истории и их политические реализации находятся в строгом соответствии с предлагаемыми глобальными ценностями, главный генератор которых находится за океаном. Там же и определяется вектор ценностей и шкала градаций для определения «друзей» и «врагов».

В целом народу Молдовы, который веками был занят тяжелым трудом на земле, свойственны и толерантность, и адаптация к взаимодействию с иными этническими группами. Но оказывается, свойственно не всему народу. В значительной мере представители молдавского этноса, занятые в сфере нематериального производства — писательская и культурная среда, медицинские работники и учителя, — особенно с 90-х годов ХХ века стали выступать с позиций проявления комплекса национальной молдавской неполноценности, что запустило процесс формирования комплекса неполноценности собственной истории и культуры по отношению к другой (похожей, но другой) румынской культуре, и как следствие — самоотречения от молдавской самобытности. Перверсия, парадокс мышления интеллигенции первого поколения, испытавшего сильное давление русской, а затем и советской культуры и идеологии. Саморазрушающаяся, неосознаваемая форма внутреннего протеста, характеризующаяся столь странной негативной самоидентификацией. Проблема сколь социальная, столь и психологическая. Первое поколение выходцев из села всегда довольно странно самоутверждается в городской жизни. Но чтобы это стало этнонегативизмом, самоотречением от своей самобытности, нужны еще и факторы внешнего влияния. В условиях 90-х годов прошлого века для Молдовы таким фактором стало влияние идеологов соседней Румынии, поднявших флаг «Великого объединения всех румын». Так психологическая проблема стала политической.

История знает немало примеров, когда элиты одних стран страдали комплексом неполноценности по отношению к иным культурам. Как правило, это издержки процесса исторического становления государственности. Так, российская элита в течение всего восемнадцатого века страдала комплексом неполноценности по отношению к французской культуре. Понадобилось нашествие Наполеона и создание Толстым романа «Война и мир», чтобы вылечить ее от этого недуга. Корейская интеллигенция веками стремилась говорить по-японски. Монголы и родственные им кочевые племена стремились утвердить себя через культурные достижения Китая. Все это примеры даже не ХХ века! И только у нас, в независимой Республике Молдова, в век информационных технологий и открытых границ негативная самоидентификация является средством достижения политических целей. Как показывает опыт других стран, вернейшим средством реального преодоления такого комплекса является интеграция в интеллектуальную и правящую элиту тех самых «чужих». Всех граждан — независимо от национальной принадлежности — по признаку ума и профессионализма. Взять, к примеру, те же США — в элите этой страны есть и Збигнев Бжезинский, и Фрэнсис Фукуяма, и Василий Леонтьев, и… Фрэнк Синатра и многие другие.

…Ни один народ не может сохранить себя без исторической памяти, без экзистенциальной духовной защиты. Эту защиту всегда обеспечивают не закомплексованные, испуганные ветром перемен слабые духом граждане, но подвижники духа, герои и гении. Яркие, самодостаточные личности, такие как народный исполнитель Молдовы, уже покойный, Николай Сулак или, скажем, молдаванин — писатель с мировым именем — Ион Друцэ, в комплексе национальной неполноценности никогда замечены не были. «Молдаванин» и «молдавский» — термины, определяющие самобытность народа и его государства. Государство болеет, болезнь поразила и народ. Слава Богу, не весь. Только часть его, причем не лучшую! Пора начинать лечение. Для этого нужно осознать ответственность за народ, за страну, за Молдову!

Василий ЛУПУ